Памяти Геннадия Алексеевича Головатого

Есть песни, которые я слушаю редко. Одну из них, пожалуй, раз в год, едва ли чаще. Но обязательно 30 января. Сегодня отцу было бы 85. Цифры на самом деле не главное. Главное - "было бы".

В 14 лет я услышал, что он не дышит. И это - то, к чему меня отец готовил много лет из-за своего состояния здоровья - было самым странным, гулким и пустым. Таким гулким и пустым - как бубен в космосе. Понимаешь, что должен играть, молотишь по нему, а звука нет. И ты сам – не дышишь, очумелый.

Остались мы с братом двумя пацанами - 14 и 18 лет. Помню пенсию получал по утере кормильца 600 рублей. Помню, из чего пришлось вылезти... И получилось! Благодаря вере в свои силы, упорной настойчивости, даже когда ничего не получалось, людям, которые помогали. Ведь в интернат или детдом угодить мог, а чиновники – и не чиновники оказались, а люди с сердцем. Бывают и такие.

После уроков шел через арку к сестре отца тете Нине в «пентагон» (так называли дом 16 дом по Весенней из-за его формы). Так вот и ел один раз в день, приучив себя не завтракать утром и особо не есть вечером. 600 рублей хватало на пол-литровую пачку ряженки или кефира и конверт с повидлом в будни.

В процессе не замечал совсем всех этих сложностей, понимал, что когда-то это все закончится, учился, читал, работал, мечтал. Вспоминал в тяжелые моменты слова отца – и шел ставить крепкий индийский чай. Чтобы «женить» его в чашке, плеснуть в нее молока на пятую часть и медленно, вдыхая аромат, почти до рисочки налить…

Несколько лет назад читал книгу, в которой перечислены современные подходы к воспитанию детей на основе полувековых исследований. А меня словно по ней воспитывали. Мудро и с юмором. Поддерживая любознательность и упорство. Не было бы этого - кто знает, чем бы и где закончился мой путь. Не было бы этого мягкого голоса с картавинкой, улыбающихся карих глаз - "Ну, что ж ты? Ты же Сила! Давай поставим чаю крепкого! Там посмотри в холодильнике чего-то для тебя вкусное!".

У Маргулиса есть песня, которую без слез слушать не могу. Она называется "Песня об отце". Ее написал Марк Фрейдкин, но именно в блюзовом голосе Евгения Шалимовича звучит она наиболее проникновенно. Как интересно бывает - слышишь мелодию или чувствуешь какой-то аромат и словно проваливаешься в другой мир, в мир воспоминаний и прошлого.

 "Я бы вышел, курнул дымку. Был бы март иль апрель в соку. И мотался б скворец по березе кривой, если был бы отец живой...".